ГЛАВА 4
— Анжелика, где ты была, — возмущенно
спросила я подругу, когда та заявилась домой под утро. — И почему ты
не вышла на работу? Я как раненая рысь носилась по ресторану,
обслуживая твоих постояльцев.
Анжелика лишь игриво хмыкнула мне в ответ и, как
ни в чем небывало, завалилась на кровать. Позже все же удостоила
меня своим вниманием — глумливо призналась:
— У меня сегодня была встреча
с фотографом, он меня пригласил в свою студию, все показал.
Представляешь! — восхитилась та точно в ее жизни, кроме как воплотить
свои нелепые мечты, и стать известной моделью ничего важнее не было.
А ведь мы только недавно все хорошенько обсудили, и вроде бы мне
даже удалось убедить ее в абсурдности ее желаний. Но нет! Этот
злосчастный фотограф заморочил ей голову, и теперь она готова бросить учебу
и работу, ради каких-то пустых обещаний этого проходимца.
— Лера, мы весь вечер смотрели увлекательный
фильм, в котором учат, как себя правильно вести перед камерой, и как
в лучшем виде представить все свои прелести.
— Ага, а затем он затащил тебя в свою
постель, которая по чистой случайности оказалась все в том же
офисе?! — иронично предположила я: читать мысли подруги мне совсем
не хотелось, боялась, что меня стошнит от ее розовых мечтаний
и фантазий.
— Лера, ты что! — изумилась подруга,
и ее глаза стали как блюдца, — Это приличная организация и Илья
меня еще познакомил с другими моделями, и потом мы все вместе
отправились ужинать в кафе.
— За чей счет? — вдруг
полюбопытствовала я, и подруга устало закатила глаза, демонстрируя то, что
я сморозила очередную глупость. Анжелика всегда считала, что за все должен
платить мужчина, кем бы он ни был: другом, ухажером, знакомым или
партнером по бизнесу.
— Значит, фотограф раскошелился! —
подытожила я, мне это казалось очень странным: в наше время даже богачи
просто так деньги на ветер не кидают — во всем ищут свою
выгоду, и я поспешила предупредить подругу: — А ты
не боишься, что это бесплатный сыр в мышеловки, и, когда ты окажешься
в ней, то обязательно расплатишься за все только с баснословными
процентами.
— Лера, прошу, успокойся! Ты такая зацикленная
и подозрительная. Поверь, мир не серого цвета, как тебе
представляется, — отмахнулась от меня подруга, быстро разделась
и легла под одеяло спать. Наверняка ее утомили мои наставления.
— Я смотрю, ты не собираешься, сегодня
на занятия? — констатировала я видевшийся мне факт.
— Нет, мне надо выспаться, у меня сегодня
пробные съемки.
Я раздраженно хмыкнула, но переубеждать подругу
не стала, так как знала, что это бесполезная трата времени. И еще
меня немного задели слова подруги: я никогда не считала наш мир серым. Для
меня он всегда был черно-белым, и это только означало, что в нем были
хорошие и плохие моменты и никак иначе.
Подруга тихо засопела, а мне ложиться спать
оказалось бессмысленно. Через полчаса нужно было собираться в институт,
ведь я его в отличие от подруги собиралась закончить.
Я встала с кровати, умылась, причесалась, немного
перекусила вчерашним ужином и отправилась грызть гранит науки. Сегодня
у меня предстоял последний зачет. А завтра мы устраивали грандиозную
вечеринку в институте. Не знаю, кто предложил устроить подобной
мероприятие, только я на него не собиралась идти. У меня совсем
отсутствовало желание и к тому же совсем испортилось настроение.
И все же Ольга моя сокурсница уговорила меня, объяснялась она тем,
что на вечере будут почти все учащиеся и даже Макс. И, именно,
на этом вечере наш план вступит в завершающую фазу, в общем,
приблизится к кульминационной точке.
И благодаря всем этим событиям я весь день
нервничала, наверное, поэтому и несерьезно отнеслась к зачету,
и получила первую четверку за весь семестр. Даже преподаватель был
жутко удивлен и не скрывал своего разочарования. Я чувствовала себя
очень неловко…
И еще сегодня мы с однокурсниками
задержались дольше обычного — репетировали. У нас назревала
грандиозная программа, которую мы собирались продемонстрировать своим
преподавателям.
На дворе стояло двадцать третье декабря,
и завтрашний праздник вмещал в себя много поводов: новый год,
окончание зачетной сессии. Правда, наша праздничная программа связанна
исключительно с Новым годом. И я активно в ней участвовала.
Позже, спускаясь по заледенелым ступенькам
крыльца, я почувствовала, что за мной кто-то наблюдает. Обернулась назад
и увидела закрывающиеся двери, кто в них прошел, я не видела.
Но, тут же, услышала знакомый голос и поняла, откуда у меня
появилось это странное чувство преследования. Я повернулась вперед, и мне
с огромным усилием удалось скрыть свою досаду.
— Лера, здравствуй! — поздоровался
со мной Артур и протянул небольшой букетик с сиреневым ирисом. Я
очень любила эти цветы, и, окажись сейчас на месте Артура кто-нибудь
другой, то бы искренне обрадовалась такому дару, но для Артура
у меня не имелось искренних улыбок. К нему я испытывала жалость
и чувство вины. Поэтому усилием воли, я натянула на свое лицо
благодарную улыбку и приняла подарок. И поспешила глумливо спросить,
что обычно в подобных ситуациях спрашивают другие девушки:
— Это мне?
— Конечно, — просто ответил Артур
и мило улыбнулся.
— Спасибо! — поблагодарила я своего
горе-ухажера и взяла его под руку. В его глазах мелькнуло собачье
обожание, которое с некоторых пор стало меня угнетать и даже
раздражать.
Уже целую неделю я ломала голову и пыталась
придумать, как мне отделаться от настойчивого поклонника, и даже
делала безуспешные попытки. Я не могла и дальше продолжать его
обманывать: он уже почти втрескался в меня по самые уши. Тянуть
с разрывом отношений было чрезвычайно опасно: на кону стаяло сердце
бывшего сердцееда, которое могло разбиться в одночасье, если ему позволить
влюбится в меня окончательно. Другая бы не раздумывая,
поступилась бы этим, но я прекрасно понимала, что Артур был хорошим
человеком, и пусть он иногда неправильно себя вел с девушками, все
это исходило только от неуверенности в себе и их чувствах.
И для меня это все являлось очень сложным, ведь я никогда не была
искусна в любви и флирте, у меня напрочь отсутствовала хоть
какая-нибудь практика.
В интернате меня все считали нескладехой
и пацанкой с квадратными коленками и тонкими ручками-веточками.
Я всегда выглядела худым гадким утенком и никому никогда
не нравилась, хотя и теперь не сильно блистала выпирающими
округлостями. Просто, теперь, я стала немного выше и женственнее,
благодаря хорошей женской одежде и отлично подобранному нижнему белью.
Артур усадил меня в свою иномарку, и мы
поехали. Сегодня он решил пригласить меня в музей. За недолгое время
ему удалось узнать мои пристрастия к искусству и истории. Несколько
часов мы бродили по огромным галереям «Зимнего Дворца»
и с удовольствием наслаждались экскурсией. Нам неслыханно повезло
с экскурсоводом, он оказался очень эрудированным и с огромным
чувством юмора и смог соединить приятное с полезным. Точнее сказать
нам было очень весело и интересно. Он рассказывал нам всевозможные былины
и присказки, подтвержденные и народные. Правда, к огромному
сожалению, дослушать нам его не удалось. Мне следовало немедленно ехать
на работу, так, как я сильно забылась и уже практически опаздывала.
Артур тут же вызвался отвезти меня до «Сэма», и я не стала
отказываться.
Всю дорогу пока мы ехали, я пыталась начать
ответственный разговор, но у меня, как обычно, ничего
не выходило. Ком в горле встревал, когда Артур изредка посматривал
на меня. Вскоре машина остановилась, я открыла дверь и, выйдя, тихо
попросила:
— Не провожай, не надо. И спасибо
тебе за увлекательную экскурсию.
— Не за что! — беспечно отмахнулся
Артур от благодарности, и мило улыбнулся, — Я завтра
за тобой заеду. Как обычно?!
— Нет! — поспешно отвергла я его
предложение, и Артур удивленно приподнял бровь, после недолгого молчания
спросил: — Что-то случилось?
— Нет, — стушевалась я, виновато отвела
глаза и наконец-таки решилась ему открыться: — Да, случилось. Нам
надо с тобой очень серьезно поговорить. Ты, очень замечательный парень, но,
между нами, ничего не может быть. И я думаю, нам не стоит больше
встречаться.
— Лера, о чем ты? — испуганно выдавил
Артур и тут же выскочил из машины, подошел ко мне. Взял меня
за плечи, заглянул в мои глаза. — Я не могу понять, что
случилось, мы вроде бы совсем недавно об этом говорили. Если же
я в чем-то не прав — прости. Я обязательно изменюсь,
обещаю, — в его словах звучало отчаяние и столько правды, что я
готова была провалиться сквозь землю. Я никогда особо не восхищалась
планом Ольги, и все же мне удалось дурочке попасть на ее удочку,
и вот теперь меня грызла и угнетала собственная совесть.
— Артур, ну, что ты! Ты ни в чем
не виноват. Это все я! Я жуткая негодяйка — позволила тебе
в меня влюбиться, зная, что из этого ничего не выйдет,
и наши чувства никогда не будут взаимны. Ты прости меня, если, конечно,
сможешь, но я тебя не люблю. И честно сказать, я устала
участвовать в этом бессмысленном фарсе.
— Какой фарс? — взбесился Артур
и яростно воскликнул, точно хотел доказать всем, что земля
вертится, — Я никогда не кривил душой, ты мне очень нравишься.
А иногда мне кажется, что я тебя люблю по-настоящему.
— И все же, для хороших отношений
любить должны двое, — не унималась я. Мне, конечно, было неприятно
наблюдать за тем, как изводиться Артур, но и себя я изводить
не собиралась, ему подыгрывая. Артур же не нашелся, что мне
сказать в ответ, стоял и, молча, смотрел в мои глаза, я виновато
потупилась и тихо прошептала:
— Прости. Но я так больше не могу.
Затем я просто ушла, и Артур продолжал, молча,
стоять и дырявить мою спину, конечно, я этого не могла видеть, так
как ни разу не обернулась назад, и все же я отчетливо ощущала
его пристальное внимание.
К моему огромному удивлению подруга все-таки
притащилась на работу и всю смену прожужжала мне мозги своим фотографом.
Я старалась с ней не сталкиваться в ресторане, боясь, что
не смогу вынести ее пустозвонства, но это вредная проныра вылавливала
меня, где только могла. И теперь мы вместе стояли в туалете:
у Анжелики не закрывался рот:
— Лера, ты не представляешь, завтра будут
готовы мои фотографии. Я жду не дождусь завтрашнего дня.
— Поздравляю, — безразлично буркнула я,
надеясь, что подруга, разделив со мной свой неописуемый восторг,
наконец-таки угомониться и перестанет за мной таскаться. Я, конечно,
понимала, что ближе, чем я у нее никого нет, но разделять ее радость
и потыкать глупым идеям я не собиралась. Все ее начинания
в шоу-бизнесе меня не радовали. Да и, к тому же, моя голова
была забита совсем другими мыслями: завтра у меня предстоял новогодний
праздник, где я участвовала в нескольких представлениях, и, затем, я
надеялась встретиться с Максом. Ну, и завершало все мои радушные
мысли один горе-ухажер, которому я все-таки умудрилась разбить сердце.
И мне искренне хотелось, чтобы все его душевные раны побыстрее заросли.
— Лера, черт возьми! Ты слушаешь меня? —
грубовато выдернула меня подруга из розовых грез.
— Да, что ты там говорила? — поспешила я
влиться в тему разговора, пока счастливая Анжелика не оторвала мне
голову из-за моего неуважительного безразличия.
— Я говорю. Нам надо купить телевизор
и видеомагнитофон.
— Зачем он нам? Да и денег у нас нет…
лишних.
— Фотограф дал мне диск с записью занятий,
чтобы я могла тренироваться дома в свободное время. Ведь я постоянно
должна готовиться к предстоящим, ответственным съемкам.
— Отлично, — раздраженно протянула я
и ехидно добавила: — Почему же он не купил тебе
к дискам ДВД-плейер и телевизор.
— Издеваешься?! — ощетинилась Анжелика
и помахала своим кулачком, — не хочешь помогать, так
и скажи, у меня есть кое-какие сбережения. Как хорошо, что сейчас
можно покупать вещи гораздо дешевле и в кредит.
— Кредит тебе никто не даст, —
предупредила я подругу, — у тебя прописки нет.
— А мне он и не нужен, я куплю
подержанный телевизор и плеер. Вот как!
— Молодец! Б-у — это лучший выход
в сложившейся ситуации, — тут же похвалила я находчивую
подругу, — но смотри, как бы ты не привыкла
к подержанным вещам, а то вдруг карьера не сложится, и ты
останешься ни с чем. Без образования, без достойной работы, без друзей,
но с перспективой стать отличной уборщицей или посудомойкой. Так как
для официантки ты будешь слишком стара.
— Ты со своим пессимизмом, вот где
сидишь, — Анжелика махнула ребром ладони по горлу и серьезно
пообещала: — Вот увидишь, я стану известной моделью, тогда посмотрим, кто
будет кусать локти.
Я согласно хмыкнула и уже собиралась что-то
дополнить не очень доброе и лестное в ответ, но дверь
в туалете с ужасным скрипом открылась, и на нас уставилось
два больших и злобных глаза.
— Что вы тут делаете? Немедленно возвращайтесь
работать! — велел нам возмущенный начальник.
Мы ничего не ответили, только быстро отклеились
от кафельных стен и кинулись к выходу, чуть не сбив шефа
с ног.
Ночью мы как две разбитые телеги прикатили домой.
И подруга вновь завела свою старую пластинку о чудном фотографе
по имени Илья. Мне это все осточертело, и я предприняла единственную
попытку ее угомонить на сегодня.
— А Лео знает о твоих похождениях
к фотографу?
— Лера, ты что? Конечно, нет. Он бы мне
этого просто не позволил, — взволнованно воскликнула Анжелика
и пристально посмотрела в мои глаза и застыла, ожидая клятвы
о том, что я никогда никому ни о чем не расскажу.
— И правильно бы сделал, —
укоризненно заявила я и залезла в постель.
— Вы оба, как два тирана. У меня
складывается двойственное ощущение о вас, и мне кажется, что вы меня
ненавидите и пытаетесь мне испортить жизнь намеренно.
— Ты, не права! Мы оба, тебя, очень любим,
просто немного беспокоимся, — поспешила я опротестовать нелепое заявление
Анжелики. Подруга недоверчиво фыркнула, и я пожелала ей спокойной ночи.
* * *
С самого утра все пошло не так! Одеваясь, я
порвала последнюю пару капроновых колготок, и мне пришлось надевать брюки.
И теперь я в институт волочилась с громадным пакетом, где лежали
мои сапоги и новое платье. По дороге я надеялась купить где-нибудь
пару колготок. Но и это у меня не вышло. Кто-то умудрился
стащить у меня кошелек, когда я ехала в электричке.
И не мудрено с утра в метро не продохнуть, не протолкнутся,
не пропихнутся: народу точно рыбы в банке со шпротами — под
завязку. Все в теплых шубах и шапках, и, что главное почти все
в натуральных. В этом я была точно уверена, так как
на натуральный мех у меня легкая аллергия: я жутко чешусь
и чихаю. Ума не приложу, где они в наших пустых и облезлых
лесах находят столько животных. Тут только чтобы «Питер» одеть придется
перестрелять пол тайги, а ведь у нас еще не самый большой
мегаполис.
Я вышла на остановке, точнее меня просто вынесли
на платформу станции. Глаза и нос покраснели и стали жутко
чесаться, а когда я выбралась из метро на улицу, то обнаружила
свою пропажу. Мне стало так обидно, что я тихо заревела. И в таком
вот отвратительном и унылом состоянии вошла в нашу аудиторию под
номером триста тринадцать.
На нашем отделении училось всего двадцать человек
и из них всего три юноши. Но, несмотря на это, наш коллектив
оказался очень дружным и веселым. Правда, парни очень смахивали
на «голубых», но нас это совсем не стесняло. И пусть другие
говорят, что работа дизайнера одежды совсем не мужской труд: кроить
и шить — женская прерогатива. Мне так тоже казалось, но я своих
ребят никогда не осуждала за подобный выбор, они были очень хорошими,
но уверена, такого спутника для совместной жизни навряд ли себе
пожелала. Только представлю, как он увидит мои покупки — начнет причитать:
— Милая, ты, где взяла эту тряпку? Ужас! Да
это же второсортный хлопок?! А пальто! Тут драпом даже
и не пахнет — жутчайшая синтетика со стекловатой. Кошмар!
А это что за платье на тебе? Неужели, китайцы наконец-таки
научились подделывать лейблы, и тебе крупно повезло, и в новом
бутике от Армани достался этот ширпотреб. Куда катится наш мир? Кругом
одни подделки. — Я уверена, после такого высказывания мне бы пришлось
избавиться, наверное, от всего моего гардероба, и заказывать одежду
только на заказ в ателье.
А в другом, конечно, ребята были просто
молодцы, и куда лучше понимали нас, чем другие особи мужского пола. Первым
меня, точнее мое состояние, заметил Дэн, и громко немного обеспокоено
спросил:
— Лера, солнышко, что случилось? Почему, наш цветочек
плакал? — я в ответ мило улыбнулась и шмыгнула носом, тут меня
и окружили всем хором ребята, стали утешать да задавать всевозможные
вопросы. И чтобы как-то успокоить их поток слов, мне пришлось немного
соврать:
— Все в порядке это аллергия. Какая-то тетка
в песцовой шапке всю дорогу терлась ею мне в лицо. А ведь
у меня аллергия, жаль, что она этого не знала, — шутя, добавила
я. Ребята все досадно вздохнули, думаю, они ожидали от меня каких-то
душещипательных рассказов о неразделенной любви…
— Надеюсь, это все к выступлению
пройдет, — обеспокоено поинтересовался Эрик и сочувственно вздохнул.
Вообще Эрика звали Эрнестом, у нас на курсе у многих были
необычные имена, но все предпочитали их сокращать, и Эрик в том
числе. Он являлся ответственным у нас по новогодней программе
и жутко переживал, что что-то не дай бог нарушит его планы.
Сам же не участвовал ни в одной из сцен — исполнял
роль ведущего. И еще он вызвался следить за аранжировкой всех наших
номеров. Дело очень ответственное, и, поэтому у него и без меня
хватало забот, и я поспешила его успокоить, весело заявила:
— Кончено, Эрик! Полчаса и на мне
не останется ни одного признака аллергии. Правда дело мое затрудняется
из-за отсутствия колготок. Мои все закончились, а купить новые
не получилось: у меня в метро сперли кошелек, и теперь я
на нуле, до следующей зарплаты, — я виновато посмотрела
на Эрика, тот видима, не разделял трагизма моей безвыходной
ситуации, — Без колготок очень холодно в платье. И вообще
не прилично, я как представлю, что всем придется смотреть на мои
бледные и синюшные ноги, как несчастные куриные окорока Буша, так мне
жутко становится.
— Не беспокойся, — прыснула
от смеха Ольга, — у меня на подобные случаи всегда есть
пара запасных колготок, так что не переживай я тебе одолжу. И твои
«бушевы» окорока будут под стать ногам Мадонны.
— Итак, — перебил Эрик наше веселье, —
если все проблемы улажены, то мы можем смело приступать к репетиции.
Он достал маленький магнитофон включил его
и поставил на подоконник. Часа полтора мы все дружно кривлялись под
музыку, а затем все хором отправились обедать в ближайшую столовую.
В это время мне и позвонила Анжелика и сообщила, что вновь
собирается пойти на встречу со своим фотографом. Мне это совсем
не понравилось, и я раздраженно проворчала в трубку:
— А от меня ты что хочешь?
— Ничего, — растерянно протянула Анжелика,
удивляясь моей холодности, — просто ты просила сообщать тебе обо всех
своих похождениях.
— А, ну, тогда извини. Не знаю, что
на меня нашло, наверное, плохое настроение, — смягчилась я и, чтобы
подруга не обижалась, заинтересованно спросила: — И где же
вы встречаетесь?
— В офисе?
— А офис у нас где?
Анжелика продиктовала мне адрес, и я записала его
в блокноте. По сути, я им никогда не пользовалась, память
у меня была что надо, просто, таким образом, я легче все запоминала.
Зрительная память у меня оказалась куда лучше слуховой…
Мы пообедали и вернулись снова в институт,
конечно, уже не полным составом: часть отправилась покупать цветы для
преподавателей, а нам предстояло украшать актовый зал. Когда мы добрались
до зала, там уже собралось много народу, каждая группа оформляла свой
участок.
В зале оказалось очень шумно и весело:
играла музыка, слышался громкий смех, да повизгивание сдувающихся шаров. Тут
и там студенты тщательно украшали стены и окна, надували шарики
и клеили белые снежинки. Свои же шары мы заставили надувать ребят:
мне и остальным девчонкам не очень-то хотелось пыхтеть
и краснеть, надрывая легкие и щеки. Виктор, а просто Вик, вместе
с Дэном немного по кочевряжились, но все-таки приступили
к нелегкому делу. Девчонки стали развешивать гирлянды и снежинки,
а мне была удостоена честь — разрисовывать окна. И я
с не малым восторгом приступила ваять пухлых снеговиков, зайчиков,
мишек, ну и, конечно, все снежное семейство — Снегурочку и Деда-Мороза.
Получилось у нас все очень красиво. Стрелки
на часах показывали четыре часа, следовало, как можно скорее, идти
переодеваться, так как выступление начиналось в пять.
— Молодцы, девчонки, — похвалил нас всех,
пришедший за нами в актовый зал, Эрик. Пацаны обиженно фыркнули, мы
с девчонками немного похихикали, Эрик виновато улыбнулся и добродушно
добавил: — Вы все отлично справились, а теперь переодеваться.
В нашей новогодней программе участвовали все
двадцать человек, которые оказались в дизайнерской группе. Мы решили, что
так будет честно по отношению ко всем. Правда только я участвовала
в двух номерах: пела и играла снегурочку в сцене «три девицы под
окном». В нашем варианте вместо царя был Дед-Мороз и искал он
не супругу, а внучку…
Вообще-то мы запланировали пять номеров, рассчитанные
минут по пять не больше. Наша группа отлично подготовилась,
и все же все ужасно нервничали перед выходом на сцену. Нашей
группе предстояло выступать второй по счету.
И пока мы ожидали своего часа, то решили
внимательно понаблюдать за выступлением первой команды. Все это время Эрик
нам напоминал наши роли и слова. Мне оставалось только удивляться тому,
что он вызубрил всю программу наизусть, не упустил ни одной детали.
И все же ему было куда хуже, чем нам всем вместе взятым. Он жутко
нервничал и даже не старался это скрыть, мне думалось, что ему проще
выступить самому, нежели смотреть на нас из-за кулис…
Послышались восторженные аплодисменты и крики.
Эрик к величайшей радости наконец-таки заткнулся. Сделал глоток воды,
прочистил горло и двинул на сцену, точно Титаник через льды. Сцена
уже к этому времени совсем опустела, и он подошел на ватных
ногах к микрофону: схватился в него как в спасательный круг.
Широко улыбнулся публике и торжественно представил нашу команду, точно мы
были легендарной группой Токио Хотел. Затем нетвердой походкой вернулся
за кулисы, вытер платочком, выступивший пот со лба и подбородка,
а затем велел ребятам выходить на сцену.
Там в зале все дружно смеялись и хлопали восторженно
в ладоши, но в отличие от зрителей нам сейчас было
не так весело, как им. Нам было «туго», а мне так больше всех. Мой
номер стоял последний в списке, я уже сыграла снегурочку
и переоделась к другому выступлению. Дэн нервничал не меньше
меня, вместе с ним нам предстояло через несколько минут петь дуэт Наташи
Королевы и Игоря Николаева — «Зимние месяцы». Эту песню я отлично
знала и очень любила, и даже сама предложила однокурсникам ее спеть,
единственный мужчина, который обладал хоть каким-то голосом, оказался Дэн. Нам
с трудом удалось его уговорить выступить, так как он стеснялся
и жутко критиковал свой голос. Но, в конце концов, нам это удалось,
и теперь мы просто обязаны были спеть, отступать уже было слишком
поздно — на карту поставлена честь курса.
Раздались очередные аплодисменты, которые стали нам
в первую очередь сигналом к выходу. Я мужественно сжала вспотевшую
ладонь Дэна и чуть ли не силком потащила его на сцену. Эрик
уже объявил наш выход и готовил аранжировку. Мы встали в самом
центре, зазвучала музыка, отыграло вступление, и мы запели. Мне казалось,
что мой голос предательски дребезжит от волнения. Сердце безумно стучалось
в груди, и пульс гремел барабанной дробью в висках, заглушая
слух, так что я даже не слышала, как поет Дэн. Выступать перед людьми
оказалось очень трудно, ни то, что в ресторане, там меня в отличие
от института никто не знал, да и лицо скрывалось под тонной
грима. А здесь оказалось все не так уж просто.
И все же, какой же кайф — услышать
после своего выступления тучу оваций и аплодисментов, подобного восторга
я, пожалуй, никогда не испытывала раньше. Теперь мне стали понятны чувства
наших артистов, за подобную бурю человеческой радости хотелось вновь
и вновь выходить на сцену…
Мы с Дэном поклонились и отправились
за кулисы. Сердце все еще не переставало бушевать в груди.
Ребята тут же выскочили на нас и стали радостно обнимать
и целовать.
— Молодцы, — все твердили в один голос.
— Ага, намного лучше, чем
на репетициях, — ухмыляясь, заверил нас Эрик и поцеловал меня
в щеку, а Дэну крепко пожал руку.
После мы вернулись в свой кабинет, переоделись.
Нам, как и всем хотелось посмотреть выступление других курсов. Я стянула
с себя концертное платье, которое выпросила у нашей ресторанной
певицы Лизы, и переоделась в свое. Ко мне тут же подлетела Ольга
и восторженно взвизгнула:
— Лера, ты видела, как он на тебя пялился?
— Кто? — непонимающе спросила я, честно
признаться от волнения перед глазами, на сцене, у меня все
плыло, и я видела вместо людских лиц только розовые пятна.
— Макс, конечно, кто же еще! Он сидел почти
на самом последнем ряду, но когда ты вышла петь, то вскочил
с кресла и подошел ближе. Думаю, хотел тобой всласть полюбоваться.
— Да, — счастливо протянула я, не веря
до конца словам подруги. Мне казалось, что она нарочно могла меня
обмануть, чтобы втянуть меня в очередную авантюру. Я мысленно коснулась ее
разума и убедилась, что подруга не врала. Только как все это обыграть
в свою пользу я совсем не знала и, поэтому спросила у Ольги,
хотя тысячу раз зарекалась, что больше не буду прибегать к ее
медвежьей помощи.
— Оля, и как мне теперь быть?
— А никак, пусть все идет своим путем, мы
с тобой долгое время подготавливали фундамент, теперь очередь
за Максом, — весело предложила подруга.
— А если все останется по-прежнему и Макс
так же будет ко мне равнодушен, как прежде, тогда что?
— Ничего, если подобное случится, то он просто
не стоит тебя? — резанула Ольга правду-матку. И мне стало
не по себе. Мне совсем не хотелось верить, что на этом наши
отношения с Максом сойдут к нулю. Я его очень любила
и надеялась, что он когда-нибудь будет испытывать ко мне подобные чувства.
Подруга тоже заметила, как я приуныла, и, резко взяв меня за руку,
приказным тоном сказала:
— Пойдем в актовый зал, отсиживаться здесь
нам некогда. Макс завидный свободный парень, еще кто-нибудь положит
на него свой наглый глаз и, тогда, пиши — пропало. А ты, —
серьезно посмотрела на меня подруга, — соберись и кончай все эти
мокрые дела, будь гордой и смелой. В общем, блистай, и тогда
удача улыбнется.
Не знаю почему, но на меня
подействовали немного бессмысленные слова Ольги, и я собралась, промокнула
салфеткой влажные глаза, подмазала губы розовой помадой и отправилась
с подругой покорять Макса, покорять, конечно, должна была я, а подруга
всему этому способствовать.
Представление оказалось очень интересным. В конце
жури, состоящие из преподавателей, выбрало лучших: ими оказались,
к сожалению, не мы. Затем студенты подарили преподавателям подарки
и цветы, и мы отправились в «банкетный зал» — празднование
решили проводить в самой огромной рекреации, имеющейся в институте,
там уже ломились от закусок, накрыты, шведские столы с шампанским
и вином — большего педсостав нам позволить не смог.
Стены холла украсили яркими гирляндами
и новогодними украшениями, в углу стояла невысокая елка, она
искрилась и сияла всеми цветами радуги. Играла музыка, точнее попса,
которую предпочло большинство. Несколько месяцев у нас узнавали наши
пожелания и любимых исполнителей, и теперь я надеялась, что никто
не останется в обиде.
В холле оказалось очень шумно,
но не тесно, сейчас все в основном кружились вокруг столов
с закусками, которые стояли полукругом у стен, остальное место холла
отвели для танцев.
Я медленно подошла к столу, взяла горсть
винограда и бокал красного вина. Настроение мое находилось у самого
плинтуса, сказать просто — отсутствовало совсем. Я вяло жевала виноград,
точно это был кусок гудрона и медленно потягивала из бокала вино.
Где-то поблизости шумно болтали мои сокурсники, обсуждая несправедливое судейство.
Им-то лучше всех было известно то, что они выступили лучше всех. Меня это
немного рассмешило, сама я совсем не расстроилась из-за того, что наша
группа не выиграла. Ведь главное заключалось в том, какое впечатление
мы произвели на зрителей, а ни какое место заняли.
— Лер, ну а ты чего молчишь? — удивился
Эрик, заметив мою полуулыбку, — Тебе, что не обидно, что мы
проиграли.
— Нисколечко, потому что мы не проиграли.
Вот, смотри, ты считаешь, что мы выступили лучше всех, и тебя эта мысль
определенно радует, зато тот курс, который победил, думает, что получил свое
высшее место не справедливо, понимая, что другие действительно выступил
куда лучше, чем они. И теперь они угнетены этим чувством. Так что, думай,
как хочешь, но мне кажется, что мы остались не в проигрыше, —
нравоучительно объяснила я Эрику свою позицию…
— Ты хочешь сказать, что победители весь вечер
будут переживать и чувствовать себя отвратительно из-за незаслуженной
награды. Да? — смекнул тут же Эрик и злорадно усмехнулся.
— Ага. Именно это я и хотела сказать, так
что расслабься и радуйся тому, что наше выступление ничто
не испортило, и мы выступили отлично
и не посрамились, — предложила я Эрику, чокнулась с ним
бокалами и осушила его до конца, одним залпом. Мне тут же стало
хорошо, и повеселело на душе. Заиграла любимая песня Димы
Билана — «Невозможное — возможно». И я схватила Эрика
и Ольгу за руки и потащила танцевать. Затем пели Дима Колдун
со своей «Царевной» и дуэт Араша с Анной Семенович, после мы
отправились к столам подзаправиться выпивкой и бутербродами.
С каждым глотком вина мне становилось все лучше
и лучше, и я вскоре совсем расслабилась и забыла обо всех своих
проблемах и заботах. Заиграла песня Максим — «Научусь летать»
и мы вновь пустились в пляс. Я веселилась, как могла, схватила Эрика
за руки, и мы стали с ним весело кружиться. Я обожала эту песню,
хотя с некоторых пор она навивала на меня грусть, и сейчас мне
очень хотелось, чтобы на месте Эрика оказался Макс. Я растерянно
оглянулась по сторонам в поисках его темно-карих глаз, но их,
к сожалению, негде не увидела.
Музыка закончилась, и я вернулась к своему
бокалу с красным вином, надеясь, что оно снова поднимет мне настроение,
и уже готова была сделать глоток, как почувствовала, что кто-то взял меня
за руку. Я с надеждой обернулось: сердце бешено екнуло в груди,
и зря, надежды мои рухнули разом. Передо мной стоял Артур! Как он попал
на наш праздник, я не понимала, но была уверена, что его привел
не друг, он пришел сюда по мою душу.
— Пошли, потанцуем, — мягко предложил мне
горе-ухажер, как раз играла медленная мелодия Сергея Лазарева «Даже если ты
уйдешь», подобной нелепости со мной никогда не происходило. Даже сама
песня твердила о невозможности быть вместе, и мне казалось, что Артур
решил взять крепость, точнее меня, сильным напором и длительной осадой.
Давать ему очередные нелепые надежды я не собиралась, поэтому выдернула
из его ладони свою руку и холодно отказала:
— Нет, я не хочу.
Затем мне удалось затеряться среди студентов, я
надеялась, что ему надоест играть в «кошки мышки» и он уйдет, но не тут-то
было. Все оказалось совсем запущенно. И когда мы с Ольгой отправились
в туалетную комнату освежиться, Артур отправился следом за нами,
скрыться в кафельной, хлорированной комнате я не успела. Артур громко
меня окрикнул:
— Лера, подожди.
— Ну, что еще? — возмутилась я, — Мы
с тобой все уже обсудили. Я тебя не люблю, прошу, оставь меня
в покое.
— Это не правда, мне кажется, просто ты
не хочешь серьезных отношений и боишься…
— Чего я боюсь? — зло фыркнула я, Артур стал
меня потихоньку раздражать.
— Ты боишься близости, просто ты девственница!
Артур приблизился ко мне почти в плотную,
и я вжалась в холодную стену, сказать ему чего-нибудь я
не могла, открытая прямолинейность Артура просто лишила меня дара речи.
Мне стало не по себе от того что он говорил, и пусть он был
прав, только я считала, что о подобном с девушками просто
не совсем прилично разговаривать, а тем более орать об этом
на весь коридор.
Самообладание ко мне вернулась, когда Артур придавил
меня своей грудью к стене и поцеловал. Это было сверх наглости,
и такого неуважительного поведения я не могла позволить к себе.
Я, что есть силы, попыталась его оттолкнуть, но у меня ничего
не получалось и, тогда, я влепила ему пощечину.
— Кто тебе позволил? — яростно вскричала я,
когда Артур удосужился оторваться от меня, потирая свою щеку. В ответ
он лишь ухмыльнулся, а затем серьезно заговорил:
— Выходит, что я прав, ты девственница
и боишься нашей близости. Поверь, меня это не пугает, и я могу
ждать тебя столько, сколько ты захочешь.
— Да какое тебе дело до этого? — гневно
вскричала я, — Ты, что совсем с катушек слетел? Я же говорю: я
тебя не люблю, и между нами ничего никогда не было
и не будет.
— Успокойся, любимая, ты просто пьяна, —
ласково протянул Артур и поднял руку, чтобы погладить меня по лицу: я
тут же отскочила и кинулась к дверце туалетной комнаты,
но ловкий и сильный Артур схватил меня за руку и опять
притянул к себе.
— Отпусти меня, — нервно взвизгнула я,
и попыталась вырваться, но безуспешно. Я подняла на горе-ухажера
глаза, они были спокойными и ласковыми, и мне чуть и вправду
не показалось, что это со мной что-то не в порядке,
но затем я услышала властный до боли знакомый голос:
— Отпусти ее, ты, что не понял, девушка
не желает с тобой иметь ничего общего.
— Проваливай, — немного раздражительно
прикрикнул Артур, когда обернулся назад, и увидел, на первый взгляд,
хлипкого Макса.
— Думаю это лучше сделать тебе, — холодно
предложил Макс и подошел почти вплотную к горе-ухажеру, цепко
схватился за его запястье и сильно сдавил, так, что ему непроизвольно
пришлось выпустить мою руку. Я тут же отбежал на безопасное
расстояние и с тала ждать, что произойдет дальше.
Артур гневно вырвал свою руку и схватил Макса
за лацканы пиджака и резко встряхнул его. Макс же в свою
очередь отпихнул противника от себя ударом левой руки, и тот почти
подлетел к потолку, и не мудрено Макс как мне помнилось —
левша. Но, к сожалению, от уда горе-ухажера спас пиджак,
за который он цепко держался. Правда теперь в его руках осталась
только ткань. Макс раздраженно фыркнул: пиджак еще совсем был новым
и хорошим, но теперь он испорчен — жуткая досада.
Артур все никак не мог прийти в себя
от удара и тупо смотрел на свои руки с кусками воротника
от черно-синего пиджака. Он поднял на Макса удивленные глаза
и хмыкнул, после чего не решился продолжать драку, отправился
восвояси.
— Спасибо, — тихо пискнула я и скрылась
тут же в туалет, не зная, как дальше себя вести наедине
с Максом. Просто я боялась сморозить что-нибудь не то…
В туалете я столкнулась с встревоженной
Ольгой, я даже и забыла о том, что мы вместе отправились освежиться.
Этот назойливый Артур меня жутко напугал. Ольга немного присмотрелась ко мне,
а потом тихо спросила:
— Ну, как там улеглось?
— Ага, — гикнула я, мне вдруг стало очень
смешно: подруга выглядела такой напуганной, точно воришка, ограбивший только
что банк и, забывший там свой паспорт, по которому его однозначно
вычислят.
— Тогда пошли.
— Куда, — удивилась я, не веря, что
подруга не хочет услышать от меня подробностей.
— Как куда? Обратно танцевать. Рассказывать мне
ничего не надо я все прекрасно видела сама, — точно прочитав мои
мысли, добавила Ольга. Взяла меня за руку и потащила обратно
в «банкетный зал».
Чтобы как-то разредится и успокоиться, мы выпили
с ней еще по бокалу вина, заели бутербродами и отправились
танцевать под неназойливую песню «Ее звали Лиля». И я снова расслабилась,
и в этом мне помог очередной бокал вина, который принес мне Эрик. Я
залпом выпила его, и сунула бокал обратно в руку друга, тот весело
усмехнулся и отправился к столу, и я, надеялась, что
не за очередной порцией красного зелья. Мы танцевали, и все
вокруг нас кружилось и блестело, и тут я услышала медленную мелодию,
играла песня Сергея Лазарева — «Зачем придумали любовь…». Меня снова
кто-то взял за руку, и сердце екнула теперь уже от страха,
не знаю, почему так произошло, ведь Артур ушел, хотя от него можно
было ожидать чего угодно…
Я с трудом подняла глаза в ту сторону, где
должен был стоять обладатель теплых рук. Передо мной стоял Макс. Его мягкие темные
глаза действовали на меня гипнотически. Я нежно ему улыбнулась, и он
обнял меня за талию. Мы стали плавно кружиться под музыку, и весь мир
точно исчез — остались только мы…
К моему огромному огорчению это оказалась
последняя песня. Нам так и не удалось поговорить с Максом. Но,
несмотря на это, во мне затеплился небольшой огонек надежды.
И теперь я точно могла согласиться с Ольгой, что ее план оказался
успешным, если бы не он, то я бы без конца уверяла себя в том,
что безразлична Максу…
Комментариев нет:
Отправить комментарий