Ада Ммант
Хранители
Пролог
За черными,
зеркальными окнами уже давно сгустились сумерки. Темные, тяжелые, грозовые
облака сковали все небо и теперь грозились пролиться на землю беспощадным
ливнем. Одно мгновение: и яркая, серебреная молния разорвала небеса, осветив чернильные
тучи – раздался громогласный грохот. Небеса громыхали оглушительно, свирепо:
создавалось ощущение что, поблизости взорвали пару килограммов тротила…
Долговязый
человек в темном облачении, беззвучно ступавший под окнами больницы, чуть
вздрогнул, непроизвольно сжался и огляделся по сторонам. В радиусе нескольких
километров закричали сигнализации на машинах, оглушая все в округе. Неизвестный
недовольно фыркнул, крепче стиснул свои руки, прижав сильнее к груди темный
сверток.
Тяжелые
капли дождя сердито бились в стекла. Мужчина поднял свой взгляд на серое,
кирпичное, обветшавшее здание, передернулся от отвращения. Двумя легкими
прыжками он запрыгнул на крыльцо и резко дернул на себя дверь. Закрыто! Это его
не остановило, незнакомец повторил попытку: дверь натужно взвыла. Замок крякнул:
и стальной «сторож» ремонту больше не подлежал…
Мужчина
уверенно продолжал идти вперед, размашистыми шагами перепрыгивал через ступени,
еще одна и еще, и в следующую минуту он стоял на третьем этаже. Втянул в легкие
окружавший его воздух, ноздри раздулись, слегка зачесались. Язык коснулся нёба
– он распробовал запах и улыбнулся. После чего в одно мгновение вломился в
дверь родильного отделения. Широко шагая, прошел по коридору, что-то
разглядывая, разыскивая. На этаже оказалось удивительно тихо - это его не
смутило, наоборот обрадовало, даже дежурной медсестры не было за ее обычным
столиком.
Мужчина в
нерешительности обернулся по сторонам, выхватил из-за пазухи небольшой сверток,
поднес к лицу и задержал дыхание: на лице одновременно отразились и мука и
облегчение. Он наклонился к столу, у которого стояла картонная коробка с
какими-то папками; одной рукой высыпал все содержимое и чуть погодя уложил в
коробку свой сверток.
Именно в
этот момент его и застали врасплох. Тихий женский возглас раздался в конце
коридора. Мужчина обернулся, на миг замешкал, а в следующую секунду его и след
простыл – растворился, точно его здесь никогда и не было.
Пожилая
женщина постаралась нагнать незнакомца, но ничего не вышло. Сердце от страха
подпрыгивало в ее груди, больно сжималось. Подобного с ней не происходила за
все двадцать лет работы в роддоме. Откуда, по какой причине появился незнакомец,
медсестра не знала, да и не могла знать. И все же поторопилась проверить все ли
на месте. Она как пуля залетела в детскую комнату и, затаив дыхание,
пересчитала всех младенцев. Все двадцать лежали на месте.
Тяжелый
вздох вырвался из ее груди, ноги стали ватными, ей пришлось поспешно присесть
на кушетку: от пережитого потрясения в любую минуту совсем немолодая медсестра
могла упасть в обморок. Сейчас из всего персонала на этаже она была
единственной – трудные роды. Роженицу повезли в хирургическое отделение на
кесарево сечение. Второй врач тоже отправился вместе с ними из-за осложнений.
Послышался
очередной удар грома: женщина вздрогнула, но не из-за того, что испугалась
оглушительного грохота. Ей померещился тихий детский крик. Это сильно ее встревожило,
тем более в данный момент в комнате все младенцы тихо спали. Женщина затаила
дыхание – тишина, кругом все молчат, лишь дождь, словно обезумевший барабанщик
стучит по окнам. Она нерешительно вздохнула: снова послышался тихий крик. Незнакомец
до ужаса ее напугал и, теперь, находясь под жутким впечатлением и в дикой
растерянности, она не могла сообразить, откуда до нее доноситься плач ребенка.
Руки
медсестры дрожали, ватные ноги совсем не хотели слушаться. Тихий крик продолжал
усиливаться. И вскоре женщина поняла суть произошедшего. Плач – доносился из
коридора, а мужчина пробрался сюда не доля того чтобы кого-то забрать, а
наоборот оставить.
Испуг стал
потихоньку отступать, не то чтобы в ее жизни и работе не было «подкидышей»,
просто именно таким образом никто никогда не избавлялся от детей. Обычно нерадивые
мамаши, желающие избавиться от своего бремени, просто рожали и отказывались от
своих детей.
Медсестра быстро встала с кушетки и вышла из детской
комнаты. Она торопливо подошла к своему столу: нерешительно заглянула в
картонную коробку. Небольшой сверток развернулся, из-под пеленки выглядывала
крошечная ручка.
В этот миг
в коридоре показалась высокая женщина, она стремительно шагала по коридору и
цокот ее шпилек звенел в ушах: глаза сердито окидывали больничные стены, двери,
пол, на котором в беспорядке валялись бумаги и папки.
-Наталья Петровна, что здесь происходит, немедленно
объяснить почему дверь в отделении сломана? – сердито проворчала женщина и тут
же умолка: глаза ее расширились от ужаса. Казалось, что она сейчас просто
начнет трястись от злобы, как стиральная машинка в режиме отжима. - Что это все
значит? – взвизгнула врач.
-Пока вас не было, в отделение вломился какой-то человек и
оставил ребенка в коробке. Я ничего не успела ему сказать, он просто исчез
также быстро, как и появился, - торопливо заголосила медсестра в свое оправдание.
-Тише! – шикнула высокая женщина. – Что нам с ним делать?
Завтра собрание, ты же знаешь – вопрос о моем повышении! А из-за этого, - врач
небрежно махнула рукой в сторону свертка, - собрание перенесут на
неопределенное время, и я не уверена, что за это время не объявиться
какая-нибудь выскочка и не займет мое место. Если это случится, то поверь, все
сделаю, чтобы превратить твою жизнь в ад.
Женщины притихли
на некоторое время. Врач продолжала громко сопеть и сердито смотреть на ребенка,
мозг ее судорожно размышлял о том, что ей следует делать дальше. Мозгами врач
не была обделена, да и другого решения просто не было. Глаза доктора как-то
безумно заблестели и оживились, на лице появилась усмешка.
-Хмелева пришла в себя?
-Нет, вы же знаете, она слишком много потеряла крови при
родах, даже еще не знает, кого родила, - тихо промямлила медсестра, с тревогой поглядывая
на высокую женщину.
-Как хорошо, что сегодня воскресенье - нет лишних глаз.
Готовьте документы: у нас сегодня счастливый момент – Хмелева родила двойню.
-А как же группа крови? – нерешительно шепнула Наталья
Петровна.
-Еще вся ночь впереди, и «кесарево» прошло успешно – нам
должно повезти. Кто это? Мальчик или девочка?
Врач взяла
из рук медсестры ребенка и отправилась в родовую комнату измерять и взвешивать
«подкидыша».
Медсестра
немного сгорбилась, в смущении отправилась заполнять карточки, бумажки. Мысли
ее путались, но после недолгих размышлений Наталья Петровна пришла к выводу,
что так действительно будет лучше для всех, а для ребенка тем более…
Глава 1
Много лет
спустя………
Все
началось недели две назад, перед самым моим днем рожденьем. Я постоянно
находилась в каком-то непонятном возбужденном состоянии. Не помню, чтобы
предстоящий праздник в другие времена вносил в мою жизнь какие-либо
треволнения. Ведь жила я в совсем обычной семье! Хотя, не совсем в обычной: отца
никогда не видела, а моя мать умерла, когда мне и моему брату исполнилось
четыре года: маму практически не помню…
С того
самого дня мы с братом жили у тетки. Мамина сестра всю жизнь просидела в девках,
так и не нашла себе мужа, детям тоже неоткуда было взяться. Мне кажется, она
видела мамины страдания и боялась оказаться в подобном же положении – матери
одиночки. Отношения с ней не сложились сразу, как только мы впервые встретились.
Еще ребенком,
я поняла ее гнилую натуру. Злобная, завистливая женщина – желчная, до
невероятности мелочная. И пусть она всегда осуждала мою маму, она по-прежнему
ей завидовала, ведь у нее был Сережа. Красивый, светловолосый мальчуган с
голубыми, искрящимися глазами. Любить его казалась просто невозможно: милый,
добрый, ласковый ребенок…
С болью в
сердце вспоминался безумно-счастливый блеск змеиных глаз, когда тетка стояла у
постели умирающей матери. Еще тогда казалось, что она безумно рада этому, ведь отныне
Сережа станет ее! Но мама ничего не замечала, она слезно просило сестру
позаботиться о нас. Это было последнее, что она попросила. Тетка тогда сердито
посмотрела на меня и тяжко вздохнула. В ее глазах светилась ненависть и злоба.
С того
момента моя жизнь круто изменилась. Теперь не было ничего общего и одинакового.
Теперь было Сережино и мое. Красивые игрушки и дорогая одежда – дешевое
китайское барахло и уродливые «Барби». Поначалу этого совсем не понимала,
будучи ребенком, мне искренне верилось, что тетя любит нас, как и мама – одинаково.
И лишь спустя годы вся тетина злоба да ненависть стали понятны для меня.
Нет,
конечно, она пыталась хорошо себя вести со мной, но я видела, как тете это
трудно дается, и в один прекрасный день все ей высказала. Глупо надеялась, что
она начнет исправляться, что ей станет стыдно после моих слов, и впоследствии исчезнет
вся ее раздражительность и нервозность по отношению ко мне – я ошиблась!
Наивная, глупая девочка.
Все стало
еще хуже. В результате тетя даже перестала скрывать свою ненависть. Ко всему
прочему она стала настраивать против меня брата. Сережа рос эгоистом –
сказывалось влияние и воспитание тетки. Трудно было пережить его предательство,
ведь несмотря ни на что я всегда его любила и защищала.
Моя жизнь
с каждым годом становилась все труднее, напряженнее, беспросветнее. В
пятнадцать лет с лихвой устроилась подрабатывать в столовую: нужны были деньги
на одежду на другие нужные вещи. Пенсии по потери родителя не хватало, а еще и
тетка требовала большую часть заработка отдавать ей на продукты. Приходилось
смиренно отдавать деньги и смиряться с нищетой. Просить у нее что-то для себя я
перестала, так как она ясно дала понять, что больше ничего не даст, ни копейки!
Приходилось
экономить на всем, и даже в таких мелочах как проездной билет, это не говоря уже
о других вещах! Приходилось самой платить за две секции: каратэ и бассейн. Это
было трудно, но я не могла бросить ни то, ни другое – эти два места оставались
для меня единственным спасением от жестокости моего существования. Лишь там я
чувствовала себя нужной. Тем более это еще и помогало меньше времени находиться
рядом с теткой и братом. С каждым днем они становились только противнее…
* * *
Две
недели назад………
Как обычно
в понедельник я отправилась в школу, а после на секцию каратэ. Мне хотелось
пойти на занятия, не смотря на то, что
весь день чувствовала себя плохо: меня бросало то в жар, то в холод, или просто
начинала кружиться голова. Легкое недомогание было кратковременным, и я почти не
обращала на него никакого внимания. Классный руководитель напротив – очень насторожилась:
велела отправляться в медпункт, а оттуда домой.
Подобная
перспектива не вдохновила: совсем не хотелось идти в ненавистный домой раньше
времени. По сути, домой я приходила для того что бы переночевать. Не хватало
еще случайно столкнуться со зловредной теткой. Даже в те дни, когда у меня
имелось свободное время, я пыталась, как можно подольше оттянуть его до встречи
с родными. И все же самым трудным испытанием были выходные дни…
Учительницу
удалось убедить, что со мной все в порядке, свалив всю вину на голод, от
которого мне непременно удастся избавиться после обеда. С трудом, высидев все
уроки, я отправилась со всеми в столовую. Еда показалась пресной и
отвратительной, пришлось заставлять себя ее есть. Одноклассники странно
поглядывали, перешептывались и не хотели садиться рядом. Сережа, не стал
исключением, как и все, сел за другой стол.
С братом
мы учились в одном классе, но, как и все одноклассники он старался меня
игнорировать, иногда окружающие сомневались, что мы вообще родные. Хотя у нас
имелась некоторая схожесть. Родители наградили нас светлыми волосами, у брата
были с рыжим оттенком, а у меня с пепельным. Стрижки тоже у обоих короткие:
многие поговаривали, что безликая сестричка просто подражает своему красивому
брату, причем мои попытки при этом выглядят смешно.
На этом
наша схожесть заканчивалась, мои большие глаза имели серый оттенок с золотыми
крапинками, кожа казалась бледной, прозрачной, благо веснушек не было. Я
немного походила на мальчишку со своими острыми скулами, ушами и подбородком. И
если бы не полные, большие губы – меня бы принимали действительно за мальчика.
Споро расправившись
с обедом, я поторопилась покинуть столовую, и в свою очередь отправилась в уборную
– мне снова стало дурно. Нет, меня не тошнило, мой недуг казался чем-то другим
– словно лихорадило, знобило от температуры, руки тряслись, а все тело
потряхивало. Холодной водой я быстро ополоснула лицо, а затем заглянула в узенькое
зеркало, висевшее прямо над раковиной. Мое худое лицо выглядело смертельно бледным,
под глазами появились темные круги – правда, они поселились там давным-давно, с
тех пор как устроилась на работу. Тяжелая нагрузка давала о себе знать.
Я
безразлично хмыкнула и снова ополоснула лицо водой – стало легче. С бровей
стекали на нос капли, утерев их рукавом блузки, я вновь уставилась на свое
отражение. В этот миг мое лицо показалось мне симпатичным и даже очень
привлекательным, обычно самокритика меня доводит до депрессии, но не в этот
раз.
Серебристые
брови, точно молнии, рассекали от висков до переносицы мой лоб. Тонкий прямой
нос делил лицо пополам – он гордо возвышался над полными красными, как кровь,
губами. Серые глаза ярко сияли. Я тряхнула головой и отвернулась: свою красоту
замечала лишь я сама, все остальные считали меня неуклюжей пацанкой. Мой разум
мысленно обратился к богу: «Почему я не родилась мужчиной? Тогда бы тетя любила
бы меня также как и Сережу…»
Грустные
мысли накинулись на меня как стая волков на стадо бедных овечек. До окончания
школы остался всего один день, потом начнутся экзамены. И только я одна совсем
не знаю, что мне делать дальше, куда отправится учиться, куда поступить и что действительно
я хочу от своей жизни? Я чувствовала себя слепым кротом, выбравшимся из-под
земли. Дикое осознание неопределенности грозило раздавить, оно словно
втаптывало меня в глубокую бездонную яму…
В глазах потемнело,
закружилась голова. Я немного пошатнулась и схватилась руками за умывальник,
чтобы не упасть.
-Кира, ты хорошо себя чувствуешь? – где-то из-за спины
послышался встревоженный голос Ирины.
Сделав
глубокий вдох, я открыла глаза. Слабость медленно отступила от меня, и я
повернулась к своей однокласснице. Надо мной склонилось овальное лицо с черными
кудряшками. Ирина оставалась самой красивой девочкой в классе – если быть
откровеннее то девушкой. Девочкой ее язык не поворачивался назвать, в отличие
от меня, ее округлости и плавные формы так и кричали – я зрелая, я спелая!
-Кира, ты слышишь меня?
Слабая дрожь
прошлась по моему телу, и я невольно отвела от Ирины свой завистливый взгляд. Хотелось
бы мне, чтобы моя фигура хоть чуть-чуть походила на ее...
-Да, Ирина, все хорошо, - тихо прошептала я и уже собралась
уйти.
-Курить будешь? – вдруг спросила она меня. Мой живот
скрутило: никотиновый монстр проснулся в моем нутре, рот пересох.
-Да, но у меня нет сигарет.
-Я тебе одолжу.
Ирина
вытянула из своего новенького рюкзака пачку сигарет и протянула мне одну. Мы зашли
в кабинку с отдельным унитазом – учительский, и закрылись, чтобы никто не
увидел. Курить в школе, не разрешалось, но все курили, и я тоже. Хотя в
последнее время меньше – не на что было покупать сигареты, а попрошайничать не
умела.
Где-то
глубоко в сознании я понимала, что курить вредно и отвратительно, но ничего не
могла с этим поделать. Сигареты были наркотиком, и пусть другие отрицают, но
это было так. Легальный наркотик, на котором делаются большие деньги.
Курила я с
небольшим целый год и не собиралась бросать, да и не хотела. Как всем трудным
подросткам мне легко удалось обзавестись этой негативной привычкой – не думаю,
что она мне помогала и успокаивала, сигареты просто отвлекали от лишних мыслей.
Ирина
подкурила себе и мне сигарету, а затем с наслаждением затянулась. Легкий дым
струйкой вытек из ее рта, и она забормотала:
-Ты решила, что оденешь на выпускной вечер? И вообще, куда
ты после школы собираешься поступать?
Ее
обыденные вопросы, которые обсуждали все выпускные классы, заставили меня
сжаться. Я поднесла ко рту сигарету и сделала одну затяжку, мои легкие
загорелись как от огня. Из груди вырвался жуткий кашель – стало трудно дышать;
из глаз потекли слезы. Ирина, усмехаясь, прыснула и постучала меня по спине,
точно я подавилась хлебной крошкой.
-Нет, еще ничего не решила, - осипшим от кашля голосом
ответила я.
-Как же, Кира? Времени ведь практически не осталось, мое
платье уже полгода весит в шкафу. Я кивнула головой, попробовала сделать еще
одну затяжку – Ирина с таким наслаждением впускала в себя ядовитый дым и
выпускала его обратно. Я опять зашлась кашлем, а в следующую минуту в глазах
снова потемнело. С раздражением я бросила сигарету в унитаз и выскочила за
дверь. В холле стало легче, поэтому я поспешила отойти подальше от сигаретного
запаха, доносившегося от туалетной комнаты.
Продолжение следует…
Комментариев нет:
Отправить комментарий